Конец декабря - славное время, но не для тех, кто старается сохранить порядок в городе. Ощущение праздника расслабляет, вселяет предчувствие долгожданного отдыха и дает богатую почву для тех, кто желает нажиться на чужой рассеянности. То и дело полиция выезжает на ограбления, на мелкий разбой и прочие неприятные мелочи, которые не портят ничьего настроения, кроме пострадавших. Питер, не смотря на то, что заслужил отдых не меньше других, просто не мог позволить себе отдыхать. Было сложно сказать, гнался ли он за преступниками с такой яростью, потому что действительно хотел разобраться со всем по скорее, или просто убегал от себя и своих тревожный сомнений. Он обязан был выкинуть из головы все, и дать себе немного времени, взять маленький тайм-аут и передохнуть, сделать несколько глубоких вдохов, иначе его грудная клетка просто не выдержит этого бесконечного бега, даже со всеми его супергеройскими способностями, кислорода было слишком мало, для такой напряженной жизни. Не возможно было работать двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, выделяя себе на сон по минимуму. Мэри-Джейн уже даже не спрашивала, и синяки, что залегли у него под глазами, были привычным атрибутом их встреч. Паркер умел хорошо замаскировывать их истинное происхождение - тяжелая работа, аспирантура, бесчисленное количество прочитанных научных работ и собственных трудов - ей было бы едва ли интересно читать это, да Пит и не винил ее в этом. Ни один человек не смог бы прочитать все это, если он не величайший фанат науки. Питер Паркер взял с себя слово, что в этот раз он сделает так, как нужно. Все должно быть правильно и праздник, обязан состояться по всем канонам семейных кинофильмов. Пушистая елка, украшенная гирляндами и искрящимися шариками, свечи, салют за окном и бесчисленные пузырьки в бокале с шампанским. Он и Мэри-Джейн, только вдвоем, отмечают этот праздник без суеты, просто наслаждаясь временем и возможностью побыть друг с другом. Питер знал, как для нее это важно, как много раз их свидания переносились, изменяли день и время, а иногда и вовсе бесцеремонно срывались. Он чувствовал себя неловко каждый раз, обманщиком и предателем, а ведь она заслужила, чтобы ее ожидания были оправданы, и Питер честное слово старался это сделать.
Потратив скрупулезно отложенные деньги на подарок, молодой человек рассматривает удивительно красивые сережки, которые были не броские, но приметные - сияющий камушек в обрамлении других, поменьше. Продавец предлагает подарочную упаковку, и Питер не думая соглашается, считая разумно, что экономить на подарке будет просто бесчестно. Всего час назад он с восторгом хлопал в ладоши, чувствуя себя обычным человеком, который провел рождественский вечер, как настоящий ценитель искусства, в театре. Он столько раз пропускал спектакли ЭмДжей, что казалось, его появление не сгладит эти острые углы никогда, но в тот момент, как она повернула голову и разглядела непослушные вихры, в ее глазах застыли смешинки, которые означали, что за все его прошлые прегрешения, он прощен. Ведь это ее звездный спектакль, он был важен для нее, а Питер пришел, сумел, вырвался. На два с половиной часа, молодой человек забыл о маске, которая была у него в рюкзаке, о грабителях, пожарах и катастрофах, которые регулярно случались в этом городе, о девочках и мальчиках, которые играли на проезжей части и о том, что передается в сводках. Он позволил себе быть простым ученым, человеком, парнем.
Питер расплатился, бережно пряча подарок во внутренний карман плаща, и по теплее закутываясь, выбирается на улицу. Оживленные улицы, кажется и не планировали чуть-чуть разгрузиться во имя праздника, люди не желающие сидеть дома и ищущие приключений в этот вечер, все кажется оказались именно тут. Пит, с трудом пробираясь через толпу первое время даже не понял, отчего все так испуганно галдят. Посмотрев на часы, отсчитывающие часы до праздника, Паркер поторопился, натыкаясь на толпу, которая с силой оттолкнула его назад. Люди явно не желали двигаться с ним в одном направлении, и молодой человек, вытянув шею, попытался разглядеть что же случилось. Охнув, он отшатнулся в сторону, отделяясь от толпы и ныряя в темный проулок. Не было времени размышлять или решать - у него был долг, работа и обязанности, и глупо было надеяться, что Рождество это причина, чтобы позволить себе расслабиться. Питер запрыгнул на стену, пробираясь вверх и оказываясь вскоре на крыше. Переодевшись, он перегнулся через оградку, внимательно рассматривая происшествие и выискивая пострадавших, которым нужна помощь в первую очередь. Не тратя драгоценные минуты, герой спрыгнул, пролетая над головами и подхватывая женщину, приземляясь с ней на другой конце улицы. При виде его, группа подрывников с расстегнутыми и выставленными на обозрения примотанными к телам бомбами, яростно закричала на него, демонстрируя опасный механизм и угрожая массовым подрывом. Питер не слышал полицейских сирен, но очень надеялся, что они вскоре зазвучат. Заводить диалог с террористами самое скверное дело, но что ему было еще делать? Пит приземлился на фонарный столб прямо над ними, заводя руки за голову и демонстрируя свои максимально пацифистские намерения. Диалог оказался пустым и бесполезным, религиозным фанатиком не нужны ни деньги, ни драгоценности, им не нужно вообще ничего, кроме внимания которое они к себе привлекли, чтобы больше людей узнало об их извращенных предпочтениях. Лишь позже Питер выяснил, что этот был хитроумный план, который предполагал, что его внимание будет отвлечено попыткой самоподрыва, в то время как настоящие преступники, взяв в заложники работников банка, вычищали ячейки. Отпуская фанатиков, он лишь удивился, что удалось предотвратить такую трагедию, а позже следуя уже домой, он услышал в новостях об ограблении, и сопоставив время, все понял.

Щелкая замком, Питер был расстроен и зол - праздничное настроение улетучилось давным давно, и ему было обидно потерянного времени, не предотвращенного ограбления. Казалось, что его обвели во круг пальца как младенца, отняли у него конфетку и еще посмеялись над обиженным видом. играть жизнями людей в праздник, самое низкое и подлое преступление, ведь среди заложников были не только взрослые люди, или женщины, было так же множество детей, стариков и каждый из них испытывал страх уже не дождаться рождественского салюта и праздничных подарков, это было нечестно и Питер, чувствовал такое обиду и злость, совершенно не понимая сейчас, что это была не его вина и не в его силах было бы это предугадать. Он тихо пробирается в комнату, вспоминая о том, что опоздал, вспоминая о праздничном подарке, спрятанном во внутреннем кармане, и на смену гневу и обиде приходит осознание того, что сегодня он подвел еще одного человека - Мэри-Джейн. Чувствуя злость на себя в очередной раз, он вздыхает, рассматривая знакомый силуэт на фоне окна с задернутыми шторами и виновато поглядывает в сторону девушки, которая отказывалась смотреть на него.
- ЭмДжей, - он старается улыбнуться, но получается криво и не правдоподобно - Но ведь праздник еще не закончился.. - он старается поймать ускользающую сквозь пальцы магия Рождества, отловить этот момент чудесного праздника, с удивление обнаруживая, как за окном одна за другой разрываются праздничные петарды и салюты, окно то и дело сияет, окрашивая даже сквозь занавес, девушку в разные цвета. Он осторожно приближается к ней, дотрагивается до руки, нежно касается щеки, стирая дорожки от не прошенных и злых слез. - Я не хотел опаздывать, честное слово. - он мог бы сказать ей правду - что попал на площади в плен, что чуть не погиб, но ему так не хотелось говорить об этом инциденте, он испытывал вину и отвращение, что не предотвратил эту грязную задумку, что не повязал бандитов, которые даже не собирались взрываться, сразу, что позволил десяткам людей потерять праздник. Питер не знал, как оправдать себя перед девушкой, не раскрывая этой истории, в голове крутились тысячи глупых отговорок, от пробки до аварии, но он не мог вымолвить и слова, чувствуя, что девушке просто не нужны все эти оправдания, что ее магия Рождества уже потеряна.
- Неужели, ты считаешь, что часы будут лучшим решением?

Она не понимала. Не понимала этого стремления переиграть своих врагов, просчитать тех, кто угрожает его близким, не понимала желания Питера быть на шаг впереди и все время подставляться под удары и атаки. Она не понимала, почему он принимает на себя этот груз ответственности, несмотря ни на что рискует жизнью, берет на себя, возможно даже больше, чем может вынести. Питер был не титаном, ни богом и не бессмертным, но он знал одну простую истину, эта истина научила его многому, она заставила его понять этот простой и жестокий эффект, неумолимый принцип бытия. Любое действие - имеет противодействие, любое груз - имеет свой вес, любое промедление - имеет свою цену. Он не мог расслабиться, не мог позволить себе отдохнуть, каждое его промедление, каждая его передышка, каждая его праздничная вечеринка стоит кому-то невинному, возможно, жизни. Разве имеет он право жертвовать чьей-то жизнью, ради себя самого? Разве может он позволить себе закрыть глаза на силу, которая дана ему свыше для того, чтобы его глаза всегда были открыты? Питер Паркер постиг в свои годы эту жестокую правду жизни - если ты не будешь предотвращать катастрофы заранее, рано или поздно ты не успеешь дотянуться до невинного, пострадавшего от твоей беспечной невнимательности, рано или поздно твои руки будут в чьей-то крови и тогда, ты уже никогда не сможешь жить спокойно. Руки Питера омывала не просто чья-то кровь, это была кровь его близких - Дядя Бен; Гвен, чуть ли не Тетушка Мэй. Как он мог спать спокойно, как он мог притворяться, что живет обычной человеческой жизнью и выделять себе эту роскошь по восемь часов сна? Как он мог позволять другим отнимать чьи-то дома, ценности, жизни? Он обязан был вступиться за тех, кто не мог за себя постоять, обязан был подставиться под пули, запрыгнуть в горящий дом. Это был его долг - делать то, до чего другим героям нет дела. Мстители дерутся с космическими пришельцами и завоевателями, разбираются с инопланетными плохими ребятами, а Питер же берет на себя ответственность разбираться с земными засранцами. Питер делал это, до изнеможения, до падений без сил, он делал это, пока его организм позволял себя, изматывал себя и восстанавливался на быстрейших скоростях, это был его долг, его призвание и его кара. И он не мог отказаться от этого, забыть об этом или проигнорировать это.
Перед ней стоял Человек-паук и этот герой обречен быть непонятным, обречен навлекать на своих близких опасность и не может не разочаровывать их своим редким вниманием. Ей придется делить Питера с городом всегда, и она знала на что шла. Ей придется всегда делить его с пулями, безжалостно желающими его продырявить, убийцами и грабителями, которым он чинил препятствия. Это был не выбор, это была обязанность и Мэри-Джейн просто не могла этого понять, пока такая ответственность не лежала на ее плечах. Она не чувствовала чужой боли, чужого страха и чужого разочарования, она не делала этот осознанный выбор и не несла за него ношу. Пит выдохнул, понимая, что бесполезно ей это объяснять. Не потому, что она его стала бы слушать, а потом что такое невозможно передать словами, это не возможно обличить в слова так, чтобы вся гамма эмоций уложилась в простые буквы. Ему было не передать своего сожаления, не поделиться своими надеждами, он не мог донести до нее, что чувствует как люди в него верят, и он мог объяснить ей, что он не может растоптать эту надежду, даже ради нее. Она не просила его сделать выбор между ей и тем, кем он был. Она просила сделать выбор в пользу себя, человека, хорошего, славного Питера Паркера, но он всегда упрямо и несносно выбирал Паука. Ей этого было не понять.
- ЭмДжей, ну как же я мог тебе позвонить? Отмахнуться от того, что я делаю? - он обреченно качает головой, опуская глаза. Она представляет себе, что он ведя переговоры с террористами, просит их отвлечься, потому что он к девушке опаздывает? или пишет смс, пока они не видят и рассказывают ему о желании людей на кусочки взорвать, а если повезет, то и его с собой захватить. - У преступников нет выходных, они как Санта Клаусы, только наоборот. В праздники люди беззащитнее всего, и я не могу позволить им достать тех, кто ни в чем не виноват. Сегодня я упустил грабителей, потому что меня поймали на том, чем я дорожу больше всего - на человеческие жизни. Как наживку использовали. - он прерывается, сурово рассматривая Мэри-Джейн, сведя брови и хмурясь так, словно она отказывалась принимать эту истину, эту бесценную человеческую жизнь. Разворачивая ее к себе, Питер внимательно смотрит на нее - девушку, которая приняла его совершенно разбитым, которая была с ним рядом в самое тяжелое и темное для него время, которая была надежной поддержкой, верной опорой, которая не задавала вопросов и не требовала ничего. Она и сейчас не требовала - просто не понимала, не могла поддержать этого губительного альтруизма. Она спасла его, когда Пит не знал как дальше жить, приняла его, несмотря на все те чувства, которые были у него к другой, и продолжала быть с ним рядом, когда он бесконечно изматывал себя, в погонях за теми, кто так отчаянно убегал от правосудия. Как он был ей благодарен, как он ценил ее, как он дорожил ей - рыжая даже и представить не могла, что значила для него.
- Я ведь стараюсь.. - тихо и почти безнадежно шепчет Паркер, и в его глазах отражается все сожаление, все сомнения и боль, которые он испытывает на самом деле. Он не хочет ее обидеть, не хочет разочаровать, но разве можно раздвоиться, как можно совмещать его деятельность с чем-то? Он ведь не математику решает, тут нужно куда больше концентрации, он просто не может отвлечься, чтобы предупредить ее, извиниться. Питер понимал ее, прекрасно понимал, как ей тяжело и больно, как ей по человечески обидно, но лишь мог развести руками, беспомощно и совсем не по геройски пожать плечами. Что еще он мог?
Паркер берет подарок, осторожно надрывая подарочную упаковку и читает название издания, коллекционное, собрание трудов всех наиболее выдающихся ученых современности, увесистый том. Он давно хотел такое издание, только не мог себе его позволить, слишком уж много просили за него все книжные, а с рук такую прелесть едва ли купишь. Он осторожно извлекает издание полностью, пробегая пальцами по корешку, открывает список включенных в издание авторов и проглядывает темы. Это был действительно хороший подарок. Он внимательно еще несколько секунд смотрит на книгу, а затем переводит взгляд на девушку. Пит не знает слов благодарности, которые подошли бы.
- Не забыла, - его улыбка немного грустная, ведь он все еще сожалеет о потерянном празднике, наверняка не так она надеялась вручить ему подарок. Паркер снова пробегается пальцами по изданию, и осторожно откладывает его в сторону, на кресло. Вытряхивая из своего плаща подарок, Пит протягивает его девушке, и на его лице проскальзывает знакомая, смущенная улыбка мальчишки-юнца, которая является его постоянной спутницей с самого детства. Он наделся, что сможет подарить ей серьги в более подходящей обстановке, может, скажет перед эти небольшую речь, или просто сделает это красиво и изящно. Но совсем не так - виновато отводя глаза, будто похитил подарок, смущенно улыбаясь, будто не заслужил право дарить ей что-либо и нервно, неуверенно теребя край рукава. Питер знал, что вряд ли он сможет сгладить этот угол, знал, что вопрос будет подниматься еще не один раз, и не знал, кто из них первый решит, что этот чертов Человек-паук стоит между ними слишком плотно, и что надо выбрать уже кого-то одного.

Питер чувствовал всю тяжесть и несправедливость происходящего. Он понимал, что понять его так же сложно, как ему объяснить. Они оба уже не раз сталкивались с этой сложностью, оба понимали, что рано или поздно это возведет между ними стену, через которую будет просто не пробиться. Но они не видели выхода из этой ситуации, ее просто не было. Они мчались на крейсерской скорости на встречу своему айсбергу и никто не мог им помочь, никто не мог их предупредить, они делали это сами - осознанно, обстоятельно. Отказывались сбавлять скорость, предпочитали не покидать лодку до конца, как бравые капитаны заперлись в рубке. Питер никогда не изменится, и ее никогда не начнет радость проводить вечера в одиночестве. Он никогда не перестанет чувствовать себя таким виноватым, а Мэри-Джейн никогда не перестанет смотреть на него взглядом, в котором в равной степени перемешалась обида, горечь и любовь. Паркер не знал, как изменить это, и ни одна прочитанная им книга или научная работа не дала ему ответа. Вот если бы отношения между супергероем и актрисой были бы уравнением, с нерешаемым концом, он наверняка бы смог привнести немного ясности. Да что уж там, Паркер решил бы его, расставил бы все по полочкам, начертил бы график. Но отношения - не математическая формула.
Он наблюдает за ней - осторожно поглядывает, боясь словно, спугнуть. Кажется, буря между ними поутихла, продолжая все же, биться где-то в глубине, но уже не рискуя выплеснуть их за борт. Мэри-Джейн не обвиняла его в открытую, не требовала ничего и не закатывала полномасштабного скандала, она уходила в себя, смотрела на него взглядом, от которого мурашки бежали по коже, словно перед ним стоит совершенно не знакомая ему девушка, какая-то чужая и холодная. Питер наблюдает за ней, улавливая на ее лице легкую тень улыбки, выискивая легкий блеск глаз и зеркальным отражением на его лице появляется более уверенная, более твердая улыбка. Питер знает, что осадок испорченного вечера уже никуда не деть, но если приложить достаточно усилий, то вечер и ночь совсем еще не потеряны. Паркер осторожно возвращает ей поцелуй, боясь оказаться не уместным, и боясь, показаться слишком наглым. Ведь еще буквально несколько секунд назад они сжигали друг друга взглядами, на дне их глаз плескалась бессловестная обида друга на друга.
- Да и не надо мне рулета. - замечает Пит, улыбаясь озорно. Он, конечно же, врет. Как только речь зашла о еде, в желудке непроизвольно заурчало, и Паучок понял вдруг, что с обеда у него не было и крошки во рту. Он специально не стал перебивать себе аппетит во время антракта, побаловавшись лишь маленькой театральной чашечкой кофе, в расчете, что совсем скоро он покушает нормально. Непредвиденные приключения лишили его возможности во время добраться до дома, а Мэри-Джейн - и это был не худший из вариантов - выбросила угощение. Паркер, не стыдясь, извлек бы все из мусорного ведра и съел бы. Его организм все равно не подвержен никаким болезням или ядам, единственное что, едва ли вкус из помойки будет хорош, но ты - не ты, когда голоден. Да и девушку негоже оставлять голодной. Питер задумчиво посмотрел в окно, где в свете то и дело запускаемых фейерверков было видно много поздних гуляк. Паркер знал, что несмотря на то, что большинство магазинов и торговых центров уже закрыли, на Таймс Сквер стекаются все праздничные гуляки. Он сомневался, что там не будет ничего съестного, да и едва ли туда тогда кто-то бы пошел. Не смотря на то, что он устал от города и от постоянного, давящего потока людей, у него не было идей, как можно было бы развеять этот мрачный дух в квартире. Паркер потянул за собой девушку, накидывая на ее плечи пальто и быстро одевая свое. Подумав некоторое время, он прихватил все таки с собой рюкзак, без которого уже много лет не выходит из дома. Уотсон проводила этот жест скептическим взглядом, все же, воздержавшись от комментариев.
- Я уверен, что праздник еще не потерян, - он отчаянно замотал головой, выходя на улицу и ловя несколько снежинок - Давай позволим магии этой ночи захватить нас! - Питер не позволяет ей сомневаться, подхватывает на руки и кружит во круг своей оси, спустя несколько секунд отпуская. На улице царит атмосфера праздника, веселья и беззаботного смеха, кажется, что они оказались совсем в другом мире, вырвавшись из квартиры, где даже стены осуждали его за опоздание. Брюнет взял девушку за руку, потянув за собой. Мимо них пробегали и проходили люди, а Паркер уже устал желать всем счастливого рождества. Праздник в центре городе - это совсем не то, что в отдаленных районах. Тут не было причудливо украшенных домов и святящихся лужаек, но зато мимо то и дело пробегали люди, поздравляя, обнимая незнакомцев, выкрикивая тосты и шутки, все были словно знакомы, словно одной, большой семьей. Компания, проходя мимо, нахлобучила Питеру и ЭмДжей на голову красную шапку Санты, пожелав в очередной раз им счастливого праздника. Питер повернулся к девушке.
- Наш праздник будет счастливым, а? - он шутливо поиграл пумпоном, поворачивая в очередной раз и оказываясь на финишной прямой. Главная улица города, в этот день, освобожденная от машин, горела и пестрила всеми красками, привлекая к себе внимания. Над ней бесконечным фонтаном парил фейерверк, а на огромных экранах транслировались гуляющие, весело смеющиеся и машущие в камеру люди, то и дело народу напоминали какой наступил год. Пит влился в толпу вместе с девушкой, обнимая ее и не позволяя потеряться. Как он и предполагал, чуть дальше продавались хотдоги, смешные салатницы с разными салатами, и маффины с разными вкусами. Там же разливали напитки - от горячего шоколада до глинтвейна. Рассмеявшись, он почувствовал, что такая разнузданная и нелепая альтернатива праздничному ужину ему по душе, надеясь, что девушка разделяет его чувства.
- Как насчет чашечки горячего шоколада и лучшего хотдога, мисс? - игриво проговорил Питер, улыбаясь.

Казалось бы, этот вечер уже ничем не спасти, но как выяснилось, хватило одного лишь желания. Гораздо проще, может быть, было бы забиться в разных углах комнаты, скрестить руки на груди, и дуться друг на друга, лелеять свою обиду и наплевать на праздник. Куда сложнее пойти на уступки, закрыть глаза на несовершенства друг-друга, предпочитая видеть лишь хорошее, и несмотря на всю боль и тяжесть не позволять себе окунаться в это липкое и вязкое чувство недовольства, обиды и грусти. Питер и ЭмДжей сегодня сделали над собой усилие, перебороли своих маленьких и обидчивых демонят, прогоняя их. Кому нужно было говорить спасибо - празднику, их чувствам или просто здравому смыслу каждого из них, неизвестно. Но обидам и ссоре молодые люди предпочли праздничный Нью-Йорк. Практически начисто забывая о том, что совсем недавно они ссорились, Питер так же забыл на время о преступниках, забыл о грабителях, о разбойниках, о подрывниках, фанатиках и просто сбежавших заключенных. Он забыл обо всем, позволяя себе превратиться из героя в обычного парня, который отмечает Рождество с замечательной девушкой.
Паркер обычно был домосед, его геройство предполагало постоянно нахождение в гуще событий, в толпе людей и в городе, поэтому когда было свободное время, он предпочитал провести его в тишине и уюте, почитать книгу, посмотреть фильм, провести приятные и редкие минуты с Уотсон. Но сегодня был совершенно особенный повод выбраться из дома - яркие фейерверки, не спящая детвора, праздничные наряды и хоровод гуляк на главной улице города. Питер испытывал к праздника ровное отношение, обожая из всего калейдоскопа событий, лишь парочку и как ни странно, Рождество входило в этот узкий круг торжеств. Юноша рассмеялся девушке, и потянул ее за собой к хот-догам, закатывая сразу два и пока девушка ожидала еду, Пит, как настоящий добытчик, отправился на поиски питься. Возникая из ниоткуда около девушки, чуть в стороне от основной массы гуляющих, он держал в руках два закрытых стаканчика, в одном из них был живительный напиток семейства Мареновые, а попросту кофе, а в другом горячий шоколад, для девушки. Откусывая сразу же внушительный кусок от своей порции, он наглядно продемонстрировал как именно был голоден, но не стал напоминать ни про рулет с мясом, ни про другие возможные варианты еды которые были доступны дома, и вообще стараясь не вспоминать квартиру, в которой, как он подозревал, все еще витало это грозовое и натянутое напряжение.
Питер переводит взгляд, следя за рукой Уотсон и улыбается, от своего нелепого и расхристанного вида - волосы взлохмочены, в одной руке кофе, в другой недоеденный хот-дог и расстегнутый на половину плащ. Не то, что Мэри-Джейн, аккуратная прическа, румяные щечки и блестящие глаза, рядом с ней Питер казался таким нелепым и неуместным, что даже почувствовал себя неловко, будто камера случайно захватила их. Но ничуть не обращая внимания на этой странное ощущение, он потянулся, и запечатлел на губах девушки легкий поцелуй, словно стирая им все сомнения.
- Наверное, я не смотрел. Ты же знаешь, что такое кино не совсем в моих интересах, - он пожал плечами, доедая свой хот-дог и улыбнулся. Питер совсем не осуждал девушку за кино, которое она смотрела, весь в список ее интересов входили не только тупые комедии, но и множество интересных фильмов, такие даже он с радостью с ней смотрел. Хотя кино смотреть с Питером это настоящая пытка, ведь молодой человек всегда судил обо всем с точки зрения реальной жизни, и даже наличие у него самого суперспособностей не останавливало его от рассуждений на тему того, что очередной киношный прием не возможен. Он приводил кучу примеров, расчетов и доказательств, и портил всю картину. Усмехнувшись, вспоминая их последний просмотр фильма, он сделал глоток кофе, проследив на взглядом девушки.
- Ты рискуешь проиграть.. Знаешь почему?..- он притягивает девушку к себе, и шепчет ей на ушко - Ведь я могу воспользоваться привилегиями Человека-паука, и тогда тебе точно меня не догнать! - они наперегонки добираются до катка, ловко лавируя среди гуляющей толпы, и достигают цели почти вместе, Пит, конечно же, сделал вид что подскользнулся, позволяя девушке победно улыбнуться и гордо вздернуть носик. Умоляющий взгляд Уотсон заставляет Питера усмехнуться, а потом не удержавшись, согласиться все же прокатиться. Пришлось немного подождать, пока им выдали коньки, отняли у Паркера паспорт в качестве залога и они нашли свободную скамеечку. Все это напоминало ему далекое детство, когда он ходил вместе с дедей Беном и тетей Мэй кататься на коньках. У него не было своих, и приходилось стоять в долгой очереди, чтобы взять на прокат. Катался он из рук вон плохо, но тетя Мэй, заботливо одевая на него шерстяные носки, и дядя Бен крепко шнурующий и закрепляющий на ногах коньки, проявляли удивительное терпение и тактичность, то и дело поднимая его со льда и снова показывая как именно нужно отталкиваться. Сами они в итоге, так и не могли толком покататься. Он не был из тех детей, кто поехал сразу же, как встал на коньки, но зато из тех, кто сразу же поехал и почти даже полетел на скейте.
- Итак, - Питер и Мэри-Джейн выехали на середину катка, держась за руку и остановились у огромной, ярко украшенной ели. Играла чудесная заводная музыка, и многие не просто катались, а кажется играли то ли в паровозик, то ли в салочки. Кто-то, поодаль, показывал чудеса координации и опыта, выскакивая на коньках, делая пируэты и схватывая аплодисменты. - Соревнование значит. - он серьезным взглядом окинул сначала девушку, затем каток и стал думать о границах, которые им стоило бы установить. - Гонка с препятствиями, кто первый проедет три круга по широкой дуге - тот и победил? - он хитро посмотрел на ЭмДжей. Ничего, вроде бы сложного, но попробуй погоняться через такую толпу.

Питер громко хохочет, уже представляя девушку с красным носом и в оленьих рогах. Ну-ну, посмотрим еще кто победит в этой схватке, ее умения или его способности. Пит стартует, легко разгоняясь, и мухлюя, включает свою способность, дабы удержаться от того, чтобы не пропахать носом каток. Быть джентльменом разумеется актуально, но сдаваться без боя скучно и не интересно. Он обгоняет парочки, перепрыгивает через препятствия, почти уже сливаясь с коньками, и наконец, впервые за долго время, расслабляется, чувствуя действительно удовольствие и заводное веселье. Было приятно вот так просто гоняться с ЭмДжей, словно бы не было всех этих проблем между ними, словно они опять беззаботные, только недавно познакомившиеся студенты, только познающие этот мир, рассматривающие его широко открытыми, наивными глазами. Их жизнь еще не была омрачена потерями, они еще не стали друг для друга теми, кем были сейчас, и все что их соединяло это искристое, заводное чувство соперничества и азарта. Ведь они сначала были добрыми, настоящими друзьями, и лишь после череды событий, изменивших Питера, превративших его из мальчишки в мужчину с огромной личностной потерей, болью и пустотой в сердце, они стали близки, как никогда не были, она попыталась спасти его и вытащить из непроглядной. 
Он обгоняет семейную пару, которая каталась вместе со своим малышом, явно только недавно научившимся ходить, и осторожно мазнув по ним локтем, весело извиняется на лету. Он никому не причинил настоящего дискомфорта, чуть лишь пошебуршив эту толпу. Пытаясь краем глаза поймать свою соперницу, он отмечает, что девушка завела с кем-то знакомство, а затем, слышит ее призыв. Разворачиваясь, юноша подлетает к ним слово бы из ни от куда, внимательно рассматривая мальчонку. Он цепляется за ЭмДжей как за последнюю надежду, не желая выдавать страх и панику, отводит взгляд, но Паркер видит, как его рука крепко сжала руку Уотсон и как он доверчиво за нее цепляется. Выдохнув, он улыбнулся, почесав затылок.
- Опознавательные приметы? - не надеясь, разумеется, услышать что-то особенно, он усмехается. Разумеется мама красивая, в синем пальто, а папа сильный и в черной куртке. Питер осмотрел себя, усмехаясь, что и сам сейчас в черном, как и множество горожан, катающихся тут. Оливер разочарованно вздыхает и Питер обещает ему, что все наладиться.
- Я думаю, мы можем обойтись и без героя, - усмехается молодой человек - Хватит и одного меня. - хватая Уотсон за руку, он тянет их за собой. Самым верным решением сейчас будет, просто объявить по громкой связи, что Оливер ищет своих родителей и встретиться с ними в рубке. Питер пробирается к администрации, где сидит так же диджей с микрофоном. Брюнет рассказывает ему ситуацию, и конечно же им тут же спешат на помощь. Когда по громкоговорителю было объявлено о потеряшке, Паркер выбрался к ожидающим его Оливеру и Мэри-Джейн, чуть улыбнувшись и подмигнув им.
- Ну вот, сейчас твои родители поймут где ты и прибегут. - он присел перед ним на карточки, удерживая при этом равновесие и поправляя съехавшую шапку и шарф, заботливо убирая с глаз волосы. Мальчик ему понравился, несмотря на свой юный возраст он сознательно себя вел, не ударяясь в истерику. Он тут же назвал свою фамилию, что бы Питеру и диджею было проще уточнить, какой именно Оливер ждет своих родителей.
Родители не заставили себя долго ждать, наперегонки пробираясь к рубке. Глаза красивой женщины были уже на мокром месте, а отец тут же подхватил парня на руки, укоризненно причитая. Находиться на руках он долго не желал и потому, выбравшись, важно пожал Питеру и Мэри-Джейн руку, поблагодарив их. Спасители отказались от благодарностей в виде новогодних подарков и от оплаченного ужина тоже, пожелав им счастливого продолжения вечера, а Оливеру больше не убегать от родных. Рассмеявшись счастливой семье вслед, Питер повернулся к девушке, легко обнимая ее.
- Похоже наше состязание закончилось совместной победой, он улыбнулся, увлекая ее от катка, потому что время взятое коньки на прокат уже подходило к концу, да и народа на льду оказалось еще больше, чем когда они туда пришли. - Обойдемся без красного носа? - он чмокнул рыжую в кончик слегка подмерзшего носа, предлагая выпить чего-нибудь горячего после того, как переоденутся.
Толпа и не думала заканчивать пир, то и дело стреляя их хлопушек, открывая шампанское или запуская в небо яркие фейверки. В эту ночь, казалось что человечество едино и прекрасно, и что каждый человек родной другому. В такие праздники, Питер забывал о человеческой жестокости и насилии, которые они друг-другу причиняли, забывал и о Человеке-пауке, становясь простым парнем. Протягивая девушке дымящийся на морозном воздухе глинтвейн, он пригубил из своего стаканчика ароматный напиток и улыбнулся ей. Устроившись на специально оборудованных скамеечках, они наблюдали за тем, как мимо проносилась толпа народу, как люди веселились и обнимались, выпивали и шутили. Стало немного зябко, от того, что раньше и у них была компания, из которой остались лишь они вдвоем, и Пит попытавшись отогнать эти печальные мысли, внимательно рассматривал профиль девушки, которая тоже задумала о чем-то, легонько прихлебывая напиток.